Вечеринка в саду [сборник litres] - Кэтрин Мэнсфилд
– Отлично. Достаточно, – прервал Бернелл. Он отодвинул от себя тарелку, достал зубочистку из кармана и начал ковырять в своих больших белоснежных зубах.
– Проследите, чтобы Фред обязательно перекусил чем-нибудь перед тем, как уйти, хорошо, мама?
– Да, Стэнли, – пожилая женщина направилась к выходу.
– Ох, погодите секунду. Предполагаю, никто не знает, где мои домашние туфли? Мне их теперь не видать месяц или два, так?
– Я знаю, – ответила Линда. – На самом верху, в брезентовой сумке с надписью «Самое необходимое».
– В таком случае, может, принесете их, мама?
– Хорошо, Стэнли.
Бернелл поднялся, потянулся и устроился у камина, развернувшись к нему спиной и расправив фалды сюртука.
– Ей-богу, довольно незавидное положение, что скажешь, Берил?
Берил, поставив локти на стол, улыбнулась ему поверх чашки чая. На ней был новый розовый передник, рукава блузки закатаны до плеч, что позволяло видеть ее прекрасные веснушчатые руки. Волосы, собранные в длинный хвост, струились по спине.
– Как думаешь, сколько времени понадобится, чтобы все устроилось? Несколько недель? – подтрунивал он.
– Боже мой, конечно же нет, – ответила Берил беззаботно. – Самое худшее уже позади. Мы со служанкой трудились не покладая рук весь день, а с тех пор как приехала мама, она тоже вкалывала как лошадь. Мы ни минуты не сидели. Вот это выдался денек!
Стэнли почувствовал упрек в ее словах.
– Ты ведь не ожидала, что я брошу все дела в конторе и примчусь развешивать ковры?
– Естественно, нет, – рассмеялась Берил. Поставив чашку, она выбежала из столовой.
– Чего она хочет? – спросил Стэнли. – Сидеть и обмахиваться веером из пальмовых листьев, а я должен нанять целую команду профессионалов для этих дел? Ей-богу, если она не может пошевелить и пальцем, не крича об этом на каждом углу, хотя бы из благодарности за…
И вдруг он помрачнел: отбивные начали бороться с чаем в его чувствительном желудке. Но Линда вытянула руку и притянула его к своему длинному креслу.
– Сейчас для тебя не самое простое время, милый, – сказала она.
Ее щеки были очень бледными, но она улыбнулась, сжав свои пальцы в его большой красной руке. Бернелл замолчал. Вдруг он начал насвистывать «Чисты, как лилия, свободны, веселы»[9] – и это был добрый знак.
– Думаешь, тебе здесь будет хорошо? – спросил он.
– Мама, я не хотела тебе говорить, но, кажется, у меня нет выбора, – сказала Изабелла. – Кези пьет чай из чашки тети Берил.
IV
Бабушка повела их спать. Она шла впереди, со свечой; ступеньки скрипели под их ногами. Изабелла и Лотти легли в одной комнате, а Кези свернулась калачиком в мягкой бабушкиной кровати.
– А простыней не будет, бабуля?
– Нет, не сегодня.
– Щекотно, зато мы как индейцы, – сказала Кези. Она потянула бабушку к себе и поцеловала куда-то в шею. – Приходи скорее спать и будь моей отважной индианкой.
– Какая же ты глупышка, – сказала бабушка, подтыкая одеяло, как нравилось Кези.
– Ты оставишь мне свечку?
– Нет. Ш-ш-ш! Спи.
– Хорошо, но можешь оставить дверь открытой?
Она свернулась калачиком, но сон не шел. Отовсюду доносились звуки шагов. Сам дом скрипел и трещал. Внизу кто-то с кем-то громко перешептывался. Она услышала раскатистый смех тети Берил, а потом – громкий трубный звук Бернелла, это он высморкался. За окном сотни черных кошек с желтыми глазами наблюдали за ней с неба, но она их не боялась. Лотти обратилась к Изабелле:
– Я буду читать мои молитвы в кровати сегодня ночью.
– Нельзя, Лотти. – Изабелла была полна решимости. – Бог разрешает читать молитвы в кровати, только если у тебя высокая температура.
Тогда Лотти закричала:
Милый Иисус, благостный, смиренный,
Призри на малое дитя,
Сжалься над маленькой Лиззи,
Возьми меня к себе[10].
И они улеглись, прижавшись друг к другу, и тут же заснули.
В лунном свете Берил Фэйрфилд снимала с себя одежду. Она устала, но притворялась еще более уставшей, чем была на самом деле: позволила платью соскользнуть вниз, откинула вялым жестом теплые тяжелые волосы.
– Как же я устала, очень устала.
Она на мгновение прикрыла глаза, но на губах застыла улыбка. Ее дыхание поднималось и опускалось в груди, как два порхающих крыла. Окно нараспашку, на улице тепло, и где-то там, в саду, молодой человек, смуглый и стройный, с насмешливым взглядом, на цыпочках крадется среди кустов, собирая большой букет… Вот он скользнул под ее окно и протянул ей цветы, а она подалась вперед. Среди ярких цветов – его лицо, лукавое и смеющееся. «О нет, нет», – сказала Берил. Она отвернулась от окна и натянула ночную рубашку через голову.
«Как ужасно несправедлив бывает Стэнли», – подумала она, застегивая пуговки на рубашке. А потом, стоило лечь, ее посетила давно знакомая жестокая мысль – ах, если бы только у нее были деньги!
…Из Англии только что прибыл молодой человек, невероятно богатый. Он встречает ее совершенно случайно… Новый губернатор не женат… В его резиденции устраивают бал… Кто это прелестное создание в платье из атласа цвета нильской воды?[11] Берил Фэйрфилд…
– Что меня очень радует, – сказал Стэнли, прислонившись к краю кровати и почесав себе плечи и спину, прежде чем лечь, – это то, что я купил это место по дешевке, Линда. Я говорил сегодня с маленьким Уолли Беллом, и он сказал, что просто не может понять, почему они согласились на предложенную мною сумму. Вот увидишь, земля здесь будет дорожать… лет через десять… конечно, нам придется сбросить обороты и сократить расходы настолько, насколько это только возможно. Ты же не заснула?
– Нет, дорогой, я все слышала, – ответила Линда.
Он запрыгнул в кровать, перегнулся через Линду и задул свечу.
– Спокойной ночи, мистер Бизнесмен, – сказала она и поцеловала его, поймав за ухо. Ее слабый, едва различимый голос, казалось, доносился из глубокого колодца.
– Спокойной ночи, дорогая. – Он обхватил ее рукой за шею и притянул к себе.
– Да, обними меня, – произнес слабый голос из глубокого колодца.
Подручный Пэт лежал в своей маленькой каморке за кухней. Его пальто и штаны свисали с крючка на двери, напоминая висельника. Из-под края одеяла торчали скрюченные пальцы ног, а рядом на полу стояла пустая птичья клетка из тростника. Забавное зрелище.
– Хр-хр, – доносилось из комнаты служанки. Аденоиды.
Последней отправилась спать бабушка.
– Что, не спится?
– Нет, я ждала тебя, – ответила Кези. Пожилая женщина, тяжело вздохнув, легла рядом с ней. Кези протиснула голову под бабушкину руку и тихонько взвизгнула. Бабушка лишь слабо обняла ее и снова вздохнула, потом вынула вставные зубы и опустила их в стакан с водой, стоявший рядом на полу.
В саду несколько крошечных сов, сидевших на ветвях кружевного дерева, повторяли: «Буу-бук, буу-бук». А далеко в кустах раздавалось чье-то хриплое и отрывистое: «Ха-ха-ха… Ха-ха-ха».
V
Рассвет наступил резко. Похолодало. По тускло-зеленому небу поплыли красные облака, на каждом листочке и травинке заблестели капельки росы. По саду пронесся легкий ветерок, срывая лепестки и капельки, он прошелестел над залитыми водой пастбищами и исчез в мрачных зарослях. Небосвод на мгновение заполонили крошечные звезды, а потом исчезли – лопнули, как пузырьки. В ранней тишине было отчетливо слышно, как на лугу по бурым камням бежит ручей, забегает в песчаные впадины, скрывается под купами темных ягодных кустов, вливается в болото с желтыми кувшинками.
С первым лучом солнца появились птицы. Большие дерзкие скворцы пересвистывались на лужайках, а маленькие щеглы, коноплянки и веерохвостки порхали с ветки на ветку. На изгороди пастбища прихорашивался прекрасный зимородок, а туи[12] напевал свои три ноты, смеялся и снова пел.
– Как громко поют птицы, – сказала Линда во сне. Она шла с отцом по зеленому лугу, усыпанному маргаритками. Неожиданно он наклонился, раздвинул травинки и указал на крошечный пушистый комок у самых ног. «Ах, папочка, дорогой!» Она сложила ладони в форме чашечки, поймала пташку и погладила ее по головке пальцем. Пташка была совсем ручная. Но тут произошла забавная
